Миниатюры
Андрей Борода
Дорогие наши старики
(миник)

Дорогие наши старики. Что-то было у них не так, как-то они были устроены не так как мы. И сейчас, вступив в возраст, про который говорят, что все только начинается, но уже никто не скажет, что все еще впереди, почему-то я все чаще вспоминаю какие-то случайные встречи, какие-то мимолетом услышанные обрывки разговоров.
Вот, например, ехал я в поезде. Тупиковая ветка вела куда-то бог знает куда, в город, а может и поселок с красивым названием Белый Яр.
Напротив меня сидел пожилой дядечка, вполне благодушный, но только разговор, которым хотелось бы скрасить дорогу, никак не завязывался. Не могли поживший человек и шестнадцатилетний пацан найти тему, которая заинтересовала бы обоих. А за окном тем временем проплывала станция Туган.
— Вон тот дом в «Крокодил» попал! — ткнул в окошко я. Здание оказавшееся в зоне внимания центрального издания, тем более такого известного как единственный общесоюзный сатирический журнал было обречено на то, чтобы стать местной достопримечательностью.
— Вот это? — оживился мой собеседник, показав пальцем на маленькую коробочку белого кирпича. — А что такое?
Ту я поведал историю, занявшую крохотный уголок на странице «Крокодила» вместе с фотографией. Домик этот строили, строили, потом перестали строить, и простоял он так года три. За указанный период, местные жители срезали радиаторы, вынули оконные рамы и поснимали двери. Строительство, судя по всему, теперь не возобновится никогда.
— А нашли? — поинтересовался дядечка.
— Кого? — удивился я.
— Ну тех, кто растащил.
— Да где их теперь найдешь!
— Найдут! — протянул он, с интонацией, которую одним словом не передать.
Была здесь и стопроцентная уверенность в своей правоте, и совсем не злое и даже нисколько не обидное но все же пренебрежение ко мне — дескать, ничего то вы, молодые, в жизни не смыслите, а туда же, беретесь судить. Была здесь и радость и гордость, что живем мы в такой прекрасной стране, где никакое зло не проходит безнаказанно, даже такая мелочь, как украденный на стройке гвоздь.
Я настолько поразился, что не нашел, что ответить. Да и не нужно было ничего отвечать. И только когда теперь я вспоминаю этот короткий даже не разговор, а обмен фразами, я поражаюсь все больше и больше. На самом деле я был не прав, сказав «Где их найдешь?». Если бы искать начали, то нашли бы, чего сомневаться. Правильнее было бы сказать: «Да кто их будет искать!». А на самом деле, и искать-то никого не надо, ведь главный виновник не тот, кто эту самую никому не нужную дверь украл. Даже не укал, а просто взял себе, потому как нельзя украсть выброшенную за ненужностью вещь, а можно только подобрать. Главный виновник тот, кто строительство заморозил. Долго бился мой ум над разгадкой, откуда у дедушки такой подход к делу, и такая уверенность. Не сразу, ох не сразу, но понял я. Жил человек в стране, где сажали за поднятый уже со сжатого поля колосок, и считал, наверное, что так и надо, что это и есть порядок. А тут целая дверь!
За своими делами, и не заметили они, что живут уже в другой стране, где воровать можно, главное не воровать больше чем положено.
Они были очень религиозны, наши старики. Они знали, что Бог имя которому — Советская власть, накажет грешников.
Еду я как-то в трамвае. Все тихо, спокойно. Вдруг на остановке из-за кустов вылетает, стремительная как ОМОН группа подростков с красными повязками на рукавах. Облава на «зайцев»!
— А что будет тем кто без билета? — голос бабушки за спиной. — Штраф?
— На первый раз штраф… — уверенно отвечает дедушка.
Бабушка не спросила, что будет на второй раз, а дедушка решил не делиться своими соображениями на этот счет. Но и так было понятно. Если штраф «на первый раз», то на второй — в тюрьму!
Или, поскольку государство у нас гуманное, на второй раз тоже штраф, но уже большо-о-ой! А в тюрьму — на третий.
А мне все вспоминаются и вспоминаются эти теперь уже безобидные дядечки и тетечки. Наверное они всегда были безобидными. В вере нет греха. Грех в помощи Богу. И не только грех, но и ересь. Ибо помогающий богу, тем самым сомневается в его всемогуществе.
Так вот, воспоминания.
Сижу я как-то в кинотеатре. Фильм назывался, как сейчас помню, «Меня зовут Арлекино». Арлекин Арлекином, но кино было несмешное. Банда подростков била морду кому ни попадя, и творила другие безобразия. Дедушка и бабушка сидели рядом со мной и взирали на все это со спокойствием мудрого змея. Впрочем, тут они не отличались ни от кого в зале. Отличались они тем, что было им решительно безразлично, сидят они в переполненном кинозале или дома у телевизора. Каждый эпизод подробно разбирался до мелочей. Бабушка задавала вопросы, а дедушка уверенно и рассудительно давал совершенно неверные ответы. Не сомневаюсь, если бы подонки на экране отпилили кому-нибудь голову тупой пилой, старички и это восприняли бы с ледяным спокойствием. «А трудно шею перепилить?» — спросила бы бабушка. «Это смотря кто пилить будет», — ответил бы дедушка. Кстати, некоторые сцены насилия они даже одобряли.
Эмоции их вызвал только эпизод, где та самая банда смотрела стриптиз по видику.
— Что показывают! Что показывают! — завозмущалась старушка. Возмущение ее было направлено против телевиденья. Она не поняла, что это было видео.
— Показывают, какая у нас молодежь, — спокойно объяснил дедушка. Он не понял бабушкиного возмущения. Решил, что ее возмутило кино. А не телевизор в кино.
Но эпизод был коротким, и старички успокоились.
Взрыв негодования пришелся на кадр, где подростки пришли на рок-концерт.
— Что делают! Подонки! Сволочи! Мерзавцы!
Эпитеты так и сыпались. И направлены они были вовсе не против малолетних преступников, а против музыкантов. Вот она — великая загадка мировоззрения! Перережь банда весь город, и это был бы обычный быт. А вот стоит ребятам взять гитару и спеть песню, так они уже подонки!
Дорогие наши старики. Я всегда с любопытством смотрю на ваш перевернутый мир. На вашу вселенскую правоту. Я нисколько не сомневаюсь, что сделай в кинотеатре вам кто-нибудь замечание, вы обрушите на наглеца девятый вал негодования, который безо всякого сомнения смоет его с лица земли. И все же, как я хочу вас понять. Не получается.

Андрей Борода
Должен ли мужик уметь готовить
(миник)

Должен ли мужчина уметь готовить?
Итак, разберем все за и против.
Если ты можешь сотворить жрачку, то безусловно, все бабы – твои! Не скажу, что безраздельно, но зато безоговорочно. И может быть не совсем все, а только те, кто эту жрачку вкусит.
Это можно бы считать плюсом, но не стоит торопиться. На этом фарватере много подводных камней
.
Сценарий первый.

Конечно, твоя новая жена немедленно захочет похвастаться тобой перед подругами. Для этого она пустит в ход все свои ласки и ужимки, будет тебя расхваливать и умолять сделать то же самое, точь в точь.
В ближайший выходной, как только ты приступишь к делу, твоя милая скроется под любым предлогом и вернется в самый неподходящий момент, притащив двух-трех вульгарнейших баб.
Тебе останется, только продолжать готовить, а эта группа диверсантов расположится на табуретках у тебя за спиной и немедленно начнут комментировать твои действия.
— Конечно мясо отбитое! Еще бы оно не было вкусным!
— Да еще и под прессом! Конечно, так каждый может!
Ты, конечно, не поинтересуешься, что же им мешает отбить мясо и зажарить его под прессом. Не вступать же с ними в перепалку.
Но ведь этого мало. Не успеет мясо зашипеть, как вся это орава начнет орать:
— Давай его сюда! Мы жрать хотим!
Твои робкие попытки объяснить, что мясо еще сырое, будут восприняты в штыки.
— Горячее сырым не бывает!
— Ты над нами измываешься!
— Голодом решил нас заморить!
Тебе ничего не останется, как швырнуть им эту сковородку, а твоя избранница будет жалко оправдываться.
— Он вкусно готовит, прошлый раз мясо во рту таяло. Его даже жевать не надо было.
Дальше девочки захотят поговорить о своем, о девичьем, и ты будешь вынужден смотреть телевизор в одиночестве под пьяные вопли.
Но и это еще не все.
Через какое-то время, тебя призовут на кухню, и настойчиво предложат сбегать за бутылкой. Поскольку они уже пьяны, а ты все-таки мужик.
Они так и скажут «все-таки».
И вот тут, если ты вспомнишь что ты и правда мужик, на этом твоя семейная жизнь закончится.

Сценарий второй.

А ври про второй сценарий я тут рассказывать не буду. Потому что уже рассказал.Читай "999", там это описано ой как подробно!

Мужики! Что я вам скажу.
Уметь готовить, это круто.
Это единственная возможность вкусно пожрать.
Твоя жена не способна приготовить так, чтоб еще и съедобно получилось.
Только это свое умение следует держать в глубокой тайне и никогда никому не рассказывать.
А то….

Андрей Борода
Безумец
(миник)


Познакомился я с Лешей, когда учился на первом курсе. Студентов в те времена снимали с занятий, обычно, на неделю. Курс распределяли по объектам университета, где они и должны были оказать посильную подмогу пролетариату. Мы с товарищем попали в ОХО. Или АХО. Какой-то хозяйственный отдел. Размещалась эта служба в университетском подвале. Но в помещение отдела нас не пустили, наверно, чтобы мы не разведали какую-то страшную тайну. Так и просидели мы в подвальном коридоре два дня. Работа была не тяжелая, но уж очень нудная. Да еще товарищ мой оказался «домашним» мальчиком. Не то, чтобы совсем не разговорчивым, но никак не могли мы найти точку соприкосновения, тему для разговора. Можно было бы взять с собой конспект, если бы подвал был не столь темен, и если бы была уверенность, что вся неделя пройдет именно в таких трудах. Так что после двухдневной пытки бездельем, наконец, нас осчастливили: «Сейчас подойдет машина, — выглянул из двери бригадир, — поедем батареи собирать».
Мы, конечно, обрадовались, но через два-три часа вынесли вердикт: машина подойдет со дня на день. Но тут мы ошиблись. Машина, которой оказался трактор «Беларусь» с прицепом, подошла сразу после обеда. «Тут у нас есть Леша, — сказал бригадир, — вы с ним поосторожнее. Он немного не в себе». Что такое «поосторожнее», я не понял, но решил на всякий случай держатся ото всех подальше, тем более, кто из рабочих — Леша, бригадир не объяснил. Работники вообще не сочли нужным нам представится, да и наши имена спросить забыли. Меня они звали «студент», а товарища моего — «мальчик».
Так что потопали мы весело до какого-то подъезда, или входа в какую-то общагу, где и обнаружили радиатор. Обычный чугунный радиатор отопления. Сколько в нем секций, я не считал, но длинный-предлинный, собака. Лежал он у самой двери, так что слава всевышнему нам хоть по лестнице его тащить не довелось. Но за три метра от подъезда до прицепа он нам кровушки попил, скажу я вам. Похоже в нем замерзла вода, не мог он столько весить, хоть и чугунный.
Возле прицепа мужики устроили совещание, на котором было решено поставить батарею на-попа, а уж там как-нибудь. В смысле: может быть удастся поднять ее в вертикальном положении. Следующая минута стала одной из самых незабываемых в моей жизни. Натужный хрип пяти здоровенных мужиков, (я наверное тоже хрипел, но не замечал), дрожь в руках и ощущение, что мышцы на животе сейчас полопаются как перенатянутые струны. И в этот миг, когда не существовало ничего, кроме пальцев на радиаторе и задачи поднять его противного во что бы то ни стало, я услышал: «Леша, не надо!». Что-то соображать в такой ситуации было абсолютно неразрешимой задачей. Так что на этот крик я не обратил бы ни малейшего внимания, если бы он не был повторен несколько раз, и несколькими голосами. Ценой героических усилий мне удалось приподнять взор. Мужик в очках, шляпе и мятом болоньевом плаще держал в руках противоположный конец радиатора. Один! Он с недоумением глядел на работников кричащих ему: «Леша, не надо!», «Леша, положи!». Еще некоторое время поглядев на нас, что-то соображая, он наконец-то положил свой конец батареи. На прицеп!
После этого погрузка уже не требовала особых усилий. Мы быстренько впихнули в кузов радиатор. Обсуждать никому ничего не хотелось.
Что и говорить, весь остаток трудовой недели я не мог отвести взгляд от этого монстра в очках и шляпе. Помня предупреждение «поосторожнее», я скажу вам честно, после эпизода с батареей даже смотреть на него боялся, но и оторвать взгляд было задачей непосильной. Леше никто никогда ничего не говорил, кроме «Леша, не надо». Например, стали рыть мы траншею для укладки какого-то кабеля. Взяли по лопате, и начали копать. Леша посмотрел, посмотрел на происходящее, и тоже принялся копать, конечно, не там где следовало бы. «Не надо, Леша!», «Не надо, Леша!», — закричали мужики. Леша с недоумением осмотрел присутствующих и продолжил свое дело. И так всегда.
После той памятной недели с Лешей я близко не встречался, но иногда видел его в институтском буфете. Насадив на вилку пончик, он сидел глядя сквозь стекла без оправы. Смотрел он, как вы уже наверняка догадались, в какую-то одному ему видимую реальность. А пончик на вилке чертил и чертил в воздухе равносторонние треугольники. И конечно, я так и не смог понять, доказывает ли Леша геометрические теоремы или дирижирует слышным только ему оркестром.
Одевался он всегда одинаково. Зимой и летом. Мятая шляпа в дополнении к тонким очкам. Мятый же болоньевый плащ, и кирзовые сапоги.

This site was made on Tilda — a website builder that helps to create a website without any code
Create a website